Новые технологии в современных экономических отношениях, оптимизация и компьютеризация различных процессов, рост влияния виртуального сектора порождают радикальные перемены в социально-политической сфере. Интенсивные экономические преобразования проявляются в четвертой промышленной революции [1], или, как обозначает эти процессы концепция кондратьевских циклов, в переходе к шестому технологическому укладу. Соответствующие изменения отразились в концепциях «уберизации», «суперкапитализма»[2] и других.

Они фиксируют качественные изменения преимущественно в экономике развитых стран, подчеркивая усиление роли капитала в генерировании большинства доходов, получаемых посредством автоматизации (компьютеризации) процессов производства, оказания услуг, при снижении роли и необходимости человеческого труда.

Одним из заметных проявлений подобных тенденций стал коммерческий успех проектов, основанных на внедрении электронных платформ, которые через мобильное приложение сводят потребителя с поставщиком услуг, исполняя роль посредника. Например, компания Uber позволяет пассажирам напрямую заказывать такси у частного водителя, онлайн-платформа Airbnb дает возможность снимать жилье непосредственно у арендодателя и т.п. Поскольку внедрение системы Uber повлекло заметные социальные конфликты и неоднозначные перспективы, многие исследователи говорят о развитии новой «Убер-экономики», появлении «Убер-терроризма» и т.д.

Первый комплекс рисков и угроз глобальной безопасности, порождаемых масштабными переменами в экономике, связан с тенденцией постепенного устранения человеческого труда из цепочки подготовки и выполнения услуги, товара или иного продукта трудовой деятельности. В качестве иллюстрации данного процесса часто приводится ситуация вокруг международной компании Uber, создавшей мобильное приложение для вызова и оплаты частных водителей. Успех данного сервиса, ставшего доступным более чем в шестистах крупных городах мира, привел к тому, что в середине 2015 года профессиональные водители таксопарков во многих странах протестовали против демпинга в сфере пассажирских перевозок, возникшего в результате массового применения приложения Uber.

Однако через несколько месяцев уже и водители Uber стали требовать узаконить минимальный уровень своей заработной платы. Им пришлось быстро осознать, что при новой модели производственных отношений у них практически нет каких-либо прав, поскольку их всегда могут заменить другим водителем. Но еще более серьезные проблемы прогнозируются в связи с перспективой вытеснения водителя-человека компьютерной программой беспилотного автовождения, массовое внедрение которой предполагается в ближайшие годы.
При таком развитии технологий обезлюдеет крупный сектор частного бизнеса, прибыль от которого будет получать узкий круг лиц, вложивших капитал в его автоматизацию. Аналогичные процессы происходят и в других видах предпринимательской деятельности. Так, в гостиничном и туристическом бизнесе из-за упомянутой платформы Airbnb сокращается число сотрудников, чьи функции выполняет компьютерная программа.

Технологические прорывы в отдельных отраслях, сокращающие или полностью устраняющие человеческую занятость, уже привели к снижению доли трудовых доходов в целом – не только в развитых, но и в развивающихся государствах. Исследования доли труда в доходах населения большинства стран, проводившиеся американскими экономистами в1975-2013 гг., показали его снижение на 5%. [3]

Эксперты Всемирного экономического форума в Давосе опубликовали в 2017 г. прогноз, согласно которому к 2019 г.в среднем около четверти всех работ будут выполняться компьютерными программами, роботами или комплексными автоматизированными системами обслуживания клиентов. В частности, они полагают возможной скорую автоматизацию трех четвертей задач сотрудников гостиниц и ресторанов, почти двух третей обязанностей работников добывающих отраслей, а также более половины функций сотрудников технологической индустрии. [4]

Потенциал автоматизированных компьютерных систем, их экспансия во многие сферы человеческой деятельности позволяет прогнозировать снижение доходов основной массы участников экономических отношений, усугубление их социальной незащищенности в рамках ускоренно растущей самозанятости. Подобные тенденции отражают поляризацию доходов, когда множество представителей среднего класса объективно, независимо от их воли и усилий перемещаются в бедные и беднейшие слои населения, которые все более зависят от социальной помощи, перераспределения материальных благ, что чревато разного рода потрясениями.

С этим связана вторая группа угрозообразующих факторов, касающихся роста общественно-политической конфликтности, обусловленной роботизацией производственных процессов и сокращением числа рабочих мест, развитием сетевых схем бизнеса.

Одним из ключевых последствий изменений в экономике является ускорение социальной атомизации, деструктивные изменения социокультурных связей и отношений. Как следствие, наряду с обострением протестных настроений происходят качественные изменения в методах пополнения разного рода экстремистских и террористических объединений, а также в проявлениях их деятельности.

Взаимосвязь экономических перемен с ростом нестабильности общества нашли отражение в термине «Убер-терроризм» [5], поскольку фиксируется схожесть методов рекрутирования новых сторонников Исламского государства (запрещенного в России) с технологиями привлечения сотрудников сетевыми организациями образца Uber. ИГ осуществляет масштабное, нетаргетированное воздействие на максимально широкую аудиторию Интернета, не тратя силы и средства на формирование первичных ячеек организации, обеспечение конспирации, финансирование отдельных боевиков и терактов.

Практика показывает, что подобное широкозахватное воздействие ИГ наиболее эффективно в отношении индивидов, находящихся в состоянии относительной депривации (relativedeprivation), обусловленной нереализованными ожиданиями экономического и социального роста, а также оказавшихся вне общественной группы или корпоративной среды. [6]

Специалисты давно отмечали, что «чем больше интенсивность и масштабы относительной депривации, тем шире масштабы коллективного насилия». [7] На сегодняшний день в многомиллионной аудитории мигрантов продолжает расти число лиц, готовых к экстремальным проявлениям вплоть до теракта, которых не сложно вовлечь в соответствующую группу и чью готовность к действию можно канализировать в определенное русло. Безусловно, такая ситуация во многом обусловлена обозначенными экономическими процессами, способствующими росту дистанции между ожиданиями и реальностью.

Третий комплекс рисков, вызовов и угроз безопасности обусловлен общим кризисом системы глобального и регионального управления, в том числе в сфере экономики. Поляризация доходов при ухудшении материального положения большинства, рост недоверия к официальным структурам, усиление неправительственных организаций в условиях разнонаправленных интересов – усложняют управленческую деятельность на локальном и региональном уровнях. На международном уровне уже практически невозможно принять решение по наиболее актуальным проблемам современности, согласованное основными геополитическими субъектами. Эксперты отмечают, что «сетевизация» производственных и иных процессов, способствующая развитию глобализации, одновременно вызывает и ускоряет фрагментацию и раздробленность. [8]

Остро необходимые конвенциональные договоры все чаще подменяются ситуационными договоренностями по частным вопросам между двумя или несколькими сторонами. При этом новые технологии расширяют круг лиц, групп и корпораций, которые способны обойти или заблокировать политико-экономические меры, а также ускоряют деградацию рынка труда. В то же время растет необходимость скоординированной оценки перспектив внедрения новых биологических, информационно-коммуникационных и иных технологий, с последующей выработкой и принятием общепризнанных норм и регулирующих стандартов их безопасного использования. [9]

Подводя итоги, отметим, что приведенный перечень рисков, вызовов и угроз безопасности является условным и далеко не исчерпывающим. Так, отдельного внимания заслуживают факторы ухудшения условий осуществления экономической деятельности, поскольку названные процессы усложняют реализацию контрольно-регулирующих функций в предпринимательской среде. Специалисты отмечают взаимосвязь «уберизации» экономики с ростом ее теневой составляющей, не поддающейся конструктивному управлению. В сетевом бизнесе, не имеющем единого центра, весьма затруднена работа фискальных, правоохранительных и иных контролирующих структур, что расширяет возможности для осуществления противоправной деятельности.

Однако самые сложные проблемы вырисовываются при анализе проблем фундаментального характера и прогнозе их развития. Наиболее острые противоречия возникают при постановке вопросов целеполагания, например, о перспективах и направлениях роста автоматизированной, компьютеризованной экономики, поскольку дальнейшее расширение «обесчеловеченного» производства натолкнется на множество препятствий.

В частности, обозначенные тенденции развития экономики предполагают сужение рынков сбыта, поскольку большинство потребителей, оставшихся без работы, будут вынуждены существовать за счет некоего эквивалента социального пособия, либо соглашаться на неквалифицированный труд с меньшей оплатой. Значительная часть производства, теряющего цели и объекты, утрачивает смысл, что затрагивает основы финансовой системы, предполагает смену источников эмиссии, кризисы перепроизводства и простои, иные потрясения основ существующей экономики.

В этой связи характерен рост числа алармистских и эсхатологических прогнозов. В частности, дискутируется вероятность скорого создания искусственного интеллекта, который в перспективе может обрести сознание и свободу воли и перестанет нуждаться в человеке для дальнейшего саморазвития, что, по мнению ряда исследователей, чревато гибелью человечества. Может стать ненужным не только труд человека, но и образование, то есть интеллектуальная деятельность станет архаическим пережитком, отработанной ступенью в процессе эволюции разума биологического организма. Из этого делается вывод о деградации Homosapiens и возможной утрате смысла его существования.

Однако линейные прогнозы обычно неверны, что видно на примере неолитической и индустриальной революции в истории человечества. Допустимо, что информационная революция также разрешится пока еще не прогнозируемым образом. В этом плане имеет смысл оценить перспективы глобализации экономики в рамках концепции «Черных лебедей». Она, отрицая возможность объективного прогноза развития макропроцессов, допускает как негативный, так и позитивный сценарии развития. [10]

Пока же отметим, что обозначенные тенденции развиваются неравномерно, их проявления значительно отличаются по форме и интенсивности в разных странах и регионах. В большинстве своем они необратимы, их темпы нарастают, масштабы воздействия приобретают всеобщий характер и затронут каждого. Поэтому необходимо исследование последствий глобализации и возможностей купирования негативных последствий с учетом национальных и межгосударственных интересов. В то же время сейчас практически нет организаций, располагающих средствами и ресурсами для исследований в масштабе планеты, а противоречия современного мира пока не позволяют надеяться на их объединение в целях оценки и анализа актуальных проблем.

Литература
1. Шваб К. Четвертая промышленная революция. – М.: Экономика, 2017. – 208 с.
2. Зотин А. Робовладельческий строй. Как мы будем жить при суперкапитализме // Коммерсантъ, 04.11.2017.
3. KarabarbounisL., NeimanB. The Global Decline of the Labor Share // The Quarterly Journal of Economics, Oxford University Press. – Vol. 129(1). –P. 62.
4. В Давосе заявили об угрозе технологической безработицы // Информационное агентство RNS, 22.01.2017. Электронный ресурс: https://rns.online/articles/V-Davose-zayavili-ob-ugroze-tehnologicheskoi-bezrabotitsi-2017-01-22/.
5. Канунникова Т.Д. Убер-терроризм: новый вызов международной безопасности // РСМД, 10.11.2017.Электронный ресурс:http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/uber-terrorizm-novyy-vyzov-mezhdunarodnoy-bezopasnosti-/.
6. Root Causes of Radicalization in Europe andthe Commonwealth of Independent States.United Nations Development Programme(UNDP),One United Nations Plaza, New York, NY, 10017 USA.– July 2015. – P. 4-5.
7. Ted Robert Gurr.Why Men Rebel.Princeton, N.J., Published for the Center of International Studies, Princeton University [by] Princeton University Press, 1970. – P. 30.
8. MaullHanns W. Von den Schwierigkeiten des Regierens in Zeiten der Globalisierung // AusPolitik und Zeitgeschichte. – № 31-32, 27. Juli 2015. – P. 34.
9. Global Trends: Paradox of Progress //A publication of the National Intelligence Council. January 2017. Электронныйресурс:http://.dni.gov/nic/globaltrends.
10. Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. –М., Изд-во: КоЛибри. 2016. – 736 с.

RISKS AND THREATS TO SECURITY IN THE SOCIO-POLITICAL SPHERE DUE TO MACROSISTEM WORLD ECONOMY

Semenov V. S.
Southern scientific center of RAS,
Institute for interdisciplinary studies
global processes and localization of Rostov state University (RINH),
Rostov-on-don

Annotation.This article discusses the socio-political changes generated by new technologies and trends in economic activity. These processes are accompanied by risks, challenges and security threats, which are often global in nature. Systematization and analysis of the development of such hazards allows to assess the prospects for the development of threat-forming factors, to offer options for their relief.

Keywords: risks, security threats; automation of human employment; Uber-technologies; social atomization; socio-political conflict.

References
1. Shwab K. The Fourth industrial revolution. - Moscow: Economy, 2017. - 208 p.
2. Zotin A. Robot-holding system. How we will live under supercapitalism / / Kommersant, 04.11.2017.
3. L. Karabarbounis, B. Neiman The Global Decline of the Labor Share // The Quarterly Journal of Economics, Oxford University Press. - Vol. 129 (1). - P. 62.
4. Davos announced the threat of technological unemployment / / news Agency RNS, 22.01.2017. Electronic resource: https://rns Oh.online/articles/V Davose-zayavili-ob ugroze-tehnologicheskoi-bezrabotitsi-2017-01-22/.
5. Kanunnikova T. D. Uber-terrorism: a new challenge to international security // RIAC, 10.11.2017. Electronic resource: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/uber-terrorizm-novyy-vyzov-mezhdunarodnoy-bezopasnost.
6. Root Causes of Radicalization in Europe and the Commonwealth of Independent States. United Nations Development Programme (UNDP), one United Nations Plaza, New York, NY, 10017 USA. - July 2015. - P. 4-5.
7. Ted Robert Gurr. Why Men Rebel. Princeton, N. J., Published for the Center of International Studies, Princeton University [by] Princeton University Press, 1970. - P. 30.
8. MaullHanns W. Von den Schwierigkeiten des Regierens in Zeiten der Globalisierung // AusPolitik und Zeitgeschichte. No. 31-32, 27.Juli 2015. - P. 34.
9. Global Trends: Paradox of Progress //a publication of the National Intelligence Council. January 2017. Electronicresource: http://.dni.gov/nic/globaltrend.
10. Taleb N. H. Black Swan. Under the sign of unpredictability.– M., Publishinghouse: Colibri. 2016. - 736 p.